Я не могу себе представить красоты, не связанной с несчастьем. (Бодлер)
Maurice Rollinat
МАГАЗИН САМОУБИЙСТВА
«Вот — верный пистолет... Отточенные бритвы...
Веревка... Хлороформ... Надежней не найти!
Попробуйте, клянусь: ни папские молитвы,
Ни лучшие врачи не смогут вас спасти!
Вот — яды разных змей... Растительные... Я бы
Советовал вам взять кураре... Иль вот тут —
Напиток, сваренный из сока кучелябы:
В одно мгновение он скрутит вас, как жгут.
За каждый проданный снаряд самоубийства
Даем ручательство, и это не витийство,
Но лучшее из средств покинуть дольний мир, —
Он указал на дверь, заделанную в стену, —
Ему научат вас за небольшую цену
Девица Осьминог и госпожа Вампир».
(пер. Бенедикт Лифшиц)
РАСПАД
Уже полгода, как девицу
зарыли в яму, с глаз долой.
Там без конца вода сочится.
Что ж с ней случилось под землёй ?
Целы ль ещё узоры кружев
и прежних красок хоть щепоть ?
Не ужаснусь ли, обнаружив
сплошную язвенную плоть ?
Целы ль ещё в орбитах очи ?
Не стали ль бёдра зеленеть ?
Ведь Смерть раскрашивать охоча
все трупы в окисную медь.
Одна нога гниёт, наверно;
другая, видимо, суха.
Небось, и с той, и с этой скверно.
И там, и тут одна труха.
Еловый гроб укрыт под дёрном.
Небось, заплесневел и он;
а труп наполнен ядом чёрным,
хоть в белый саван облачён.
"Куда ж ты нас зовёшь, гробница,
так жадно разевая пасть ?" -
спросил я над холмом девицы,
которую сгубила страсть.
Должно быть, скептики ответа
не стали б принимать в расчёт,
но у меня беседа эта -
- С могилой ! - из ума нейдёт.
Ответ: "Краса груди девичьей
и безрассудность нежных губ -
весь цвет, что свыше всех приличий,
для вас, мужчин, безмерно люб;
весь лучший флёр, что мил и бросок,
погибнуть первым обречён
в тюрьме, сколоченной из досок.
Но из неё не выйдешь вон !"
"А что ж душа ? Она спасётся ?
Дана ли душам благодать ?
Должны ль, как птицы у колодца,
они над мёртвыми витать ?"
"Не ведаю ! Распад - страданье
души и плоти. Тяжек всем !
Но труп всегда хранит молчанье,
таит все чувства: глух и нем".
(пер. Владимир Корман "Стихи.ru")
Уже полгода, как девицу
зарыли в яму, с глаз долой.
Там без конца вода сочится.
Что ж с ней случилось под землёй ?
Целы ль ещё узоры кружев
и прежних красок хоть щепоть ?
Не ужаснусь ли, обнаружив
сплошную язвенную плоть ?
Целы ль ещё в орбитах очи ?
Не стали ль бёдра зеленеть ?
Ведь Смерть раскрашивать охоча
все трупы в окисную медь.
Одна нога гниёт, наверно;
другая, видимо, суха.
Небось, и с той, и с этой скверно.
И там, и тут одна труха.
Еловый гроб укрыт под дёрном.
Небось, заплесневел и он;
а труп наполнен ядом чёрным,
хоть в белый саван облачён.
"Куда ж ты нас зовёшь, гробница,
так жадно разевая пасть ?" -
спросил я над холмом девицы,
которую сгубила страсть.
Должно быть, скептики ответа
не стали б принимать в расчёт,
но у меня беседа эта -
- С могилой ! - из ума нейдёт.
Ответ: "Краса груди девичьей
и безрассудность нежных губ -
весь цвет, что свыше всех приличий,
для вас, мужчин, безмерно люб;
весь лучший флёр, что мил и бросок,
погибнуть первым обречён
в тюрьме, сколоченной из досок.
Но из неё не выйдешь вон !"
"А что ж душа ? Она спасётся ?
Дана ли душам благодать ?
Должны ль, как птицы у колодца,
они над мёртвыми витать ?"
"Не ведаю ! Распад - страданье
души и плоти. Тяжек всем !
Но труп всегда хранит молчанье,
таит все чувства: глух и нем".
(пер. Владимир Корман "Стихи.ru")